Акростицизм (греч., высшая степень Акме-де, акме, зрелость, вершина, ранд) — модернистское течение в русской поэзии 1910-х годов, возникшее в ответ на крайности символизма. Сотрудничал с группой «Мастерская поэта» в 1912-1913 годах. Вышел в свет журнал «Гиперборей». Наиболее важные идеи акроизма были изложены в программных статьях Н. Гумилева «Наследие симбализма и акмеизма» и С. Городецкого «Особые течения в современной русской поэзии», опубликованных в 1913 году в журнале «Аполлон» № 1 (см. ‘Специфические течения в современной русской поэзии’, опубликованный С. Маковским в журнале «Литературный орган группы «Расцвет».
Амеизм не представлял подробных философских и эстетических концепций. Поэты распространяли символистские взгляды на природу искусства и отвергали роль художника. Однако они призывали к поэзии советов и использованию символических туманов, провозглашая возвращение в материальный мир и принятие его в целости и сохранности.
Для акроистов неприемлема импрессионистская тенденция рассматривать реальность как знак неизвестного, как искаженное подобие высшей сущности. Акроисты ценили такие элементы художественной формы, как стилистическая уравновешенность, графическая яркость образов, исключительная композиция и отточенность деталей. В их поэзии хрупкий облик вещей был чувственно воспринят, утверждая атмосферу восхищения повседневным привычным и малым.
Основные принципы акростиха:.
- Символический призыв к идеалу, освобождение возрождение его яркости.
- Отказ от мистического тумана, принятие земного мира в его многообразии, видимой конкретности, звучности и цвете.
- Стремление придать словам конкретное и точное значение.
- Объективность и яркость изображения, реализация деталей.
- Призывает человека к «подлинности» своих эмоций.
- Пастор нетронутого эмоционального мира, примитивных биологических природных принципов.
- Литературный век, более широкая эстетическая актуальность, назовем это «стремлением к мировой культуре».
Акмеисты разработали тонкие способы передачи внутреннего мира лирического героя. Часто сенсорные состояния не проявлялись сразу, а передавались психологически значимыми жестами, списками. Для многих стихотворений А. Ахматовой характерен подобный метод воплощения переживаний, в частности.
О. Э. Мандельштам отмечал, что акроцентризм был не только литературным, но и общественным явлением в русской истории. Она вдохнула новую жизнь в русскую поэзию. Он представлял мир с его удовольствиями, достоинствами и несправедливостью, отказывался решать социальные проблемы и утверждал принцип «искусство ради искусства».
После 1917 года Н. С. Гумилев вдохнул новую жизнь в «Поэтический цех», но как организованное направление Акмеи прекратил свое существование в 1923 году, однако в 1931 году была предпринята попытка восстановить это литературное движение.
Судьбы созданных поэтов складывались по-разному. Лидер «Акростика» Н.С. Гумилев был застрелен. О. Э. Мандельштам умер от сильного переутомления в одном из сталинских лагерей. А. А. Ахматова пережила трудности. Ее первый муж был застрелен, ее сына дважды арестовывали, а ее саму приговорили к принудительным работам в лагере. Однако Ахматова нашла в себе мужество сделать большое поэтическое свидетельство трагического времени — «Реквием».
Только С.М. Городецкий прожил вполне благополучную жизнь. Освободившись от принципов акмеизма, он научился творить «по новым правилам» и бросил вызов идеологическим требованиям властей. В 1930-е годы он создал ряд оперных либретто («Прорыв», «Александр Невский», «Думапропана» и др.). В военные годы он переводил узбекских и таджикских поэтов. В последние годы жизни Городецкий преподавал в литературном институте, названном именем М. Горького. Он умер в июне 1967 года. Он умер в июне 1967 года.
Сергей Городецкий
Эта злая, темная ночь настигла меня и не дает мне дышать. Я не позволю ему упасть с земли или роста, я не могу тащить его, это не задница.
Передо мной несколько медных копеек, холодное тело прижимается к моему. Замерзшие коробочки бушуют вдоль окон крыльев летучих мышей.
Холод в моем доме, холод в моем доме, с его шипением, шипением, шипением.
Ни сырых сапог, чтобы снять, ни курток, чтобы согреть кости. Но растущие весенние рога говорят мне, что я не умру.
Николай Гумилёв
Сонет.
Должно быть, я болен туманом своего разума, я устал от историй и людей, я мечтаю об алмазах и широких искривленных мечах, погруженных в кровь.
Я боюсь (и это не иллюзия), что мои предки были свирепыми лучниками, крестами — желтыми татарами. Меня наводняет чума, которая передается через века.
Это море с клочьями белой пены. Гранит на закате, в лучах заходящего солнца…
И город с голубым куполом. Цветущий жасминовый сад, мы пробивали себе дорогу туда. О да! Меня убили.
Владимир Нарбут
Встреча.
Я забыл тебя. И как ты прошел передо мной, когда вечерние сумерки опустились на купол.
На равнине бесконечно текли позорные годы. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.
Но, странно обманутый, я увидел зеркальное стекло ночи и лилии, похожие на ледяные кристаллы!
И вот ты в тумане для меня, в первый раз: обманчиво змеевидный и черный, с оловянными от грусти глазами.
От «ущерба».
Старые улыбки, полумесяц холодных улыбок, И для тех, кто не видит снов, Застывших на колыбели ночи.
Пепел Бреке замораживает поля и покрывает холмы за долиной, голубое озеро зеленеет под легким терпением.
Тени были длинными и медленно стелющимися, воздух наполнен влажными дорожками. На паучьих ножках и паучьих лапках.
На открытом пространстве паучьи ножки, лесники были сырыми в ручье … А в ручье, в лесу затвердели сучки …
Анна Ахматова
Ее руки дрожали под темной вуалью. ‘Почему ты сегодня такая бледная?’ — ‘Потому что я напоил его до смерти мучениями.
Как я могу забыть об этом? Он чудесно вышел, его рот болел. Я бежал, не касаясь перил, я довел его до ворот.
Пытаясь отдышаться, я крикнул: «Это была шутка. Если ты уйдешь, я умру». Он спокойно и жутко улыбнулся и сказал мне: «Не иди на ветер».
Осип Мандельштам
На возможной светло-голубой гл медицина в апреле, белый р поднял ветви и вечер прошел незаметно.
Узор был милым и тонким, замораживающим мелкую сетку, как эффектно нарисованную на фарфоровом блюде — a
Когда его дорогой художник очерчивает стекло, с минимальным осознанием силы, в печальном предсмертном забвении.
Михаил Зенкевич
Ноябрьский день.
Чад в мозгу, никотин в легких — о, как тяжел ты после крещения ледяным дождем, острым днем под желтым халатом!
Узкая дорога к белому удушью, Все сирены стонут, Рога кричат берег в чернилах, Сотрясая дома толпы.
И еще бесстыднее, скрытые от глаз, дневные стоки прячутся во тьме под землей, забитые высоко от сливных промывочных судов.
Затем душа снова пробуждается. Не обманывайте себя из-за темноты. Отмытые золотые вкрапления не красят темноту в течение всего дня.
Георгий Адамович
Это все, что я помню: мостовые и камни, жестокие улыбки на фонарных столбах. А здесь ставни кем-то закрыты. Дождь, тишина, рассвет.
Я брожу. Что будет со мной, я не знаю, но только мысли, но только мысли. Грустная кукушка на ветке считает дни до редкого посетителя.
А дни неисчислимы. 15, 40. или бесконечность? Это все одно и то же. Не серой птице знать, как быстро падает старый корабль.
